7 самых популярных ядов Средневековой Европы

Все, что вы не знали о самых распространённых и устрашающих ядах, которые активно применялись в Средние века.

Когда речь заходит о Средневековье, на ум обычно приходят рыцарские турниры, пышные замки и романтические баллады. Однако была и другая, гораздо более мрачная сторона этой эпохи — повсеместное использование ядов, о чем и рассказывает в своей книге «Яды: между жизнью и смертью» Элина Стоянова.

Тис ягодный — дерево смерти и чести

Средневековье знало немало растений, способных привести человека к смерти, но особое место среди них занимал тис ягодный (Taxus baccata). Практически все части этого дерева, кроме красной оболочки плодов, содержат смертельно опасный алкалоид, вызывающий быструю остановку сердца.

В культуре средневековой Европы тис прочно ассоциировался с темами смерти и чести. Например, воины кельтов и скандинавов использовали его экстракт, чтобы избежать позорного плена и сохранить свою честь, предпочитая добровольный уход из жизни поражению в бою. Это растение нередко высаживали на кладбищах и возле храмов, подчеркивая его символическую связь с миром мёртвых.

Помимо практического применения в качестве яда, тис также стал символом философских размышлений о жизни и смерти, которые можно встретить в средневековой литературе и поэзии.

Белладонна — красота, требующая жертв

Белладонна — в переводе с итальянского «красивая женщина» — получила своё имя не случайно. В Средние века сок этого ядовитого растения закапывали в глаза, чтобы расширить зрачки.

Такой эффект придавал взгляду томную выразительность, которая считалась признаком утончённой женственности. В моде были неестественно большие, блестящие глаза — взгляд, который будто бы пьянил.

Но цена за такую красоту была пугающей. Как пишет Элина Стоянова, при регулярном использовании белладонна повреждала зрительный нерв, вызывала помутнение, двоение в глазах, а в тяжёлых случаях — необратимую слепоту. Более того, даже незначительное количество экстракта, попадающее в организм, вызывало галлюцинации, тахикардию, судороги и могло привести к смерти.

И всё же белладонна оставалась популярной. В мире, где внешний вид определял статус женщины, риск казался оправданным. Ради загадочного взгляда можно было ослепнуть — и многие слепли.

Ртуть — средневековая косметика, сводившая с ума

В Средние века ртуть стала частью индустрии красоты. В форме сулемы — хлорида ртути — её добавляли в кремы, мази и отбеливающие средства. Особенно популярна она была среди женщин высших сословий: слой ртутной мази скрывал покраснения, выравнивал тон кожи и создавал модную аристократическую бледность. Эффект был быстрым — и обманчивым.

Как пишет Элина Стоянова, при регулярном использовании такая косметика превращалась в яд. Ртуть впитывалась через кожу, разрушая организм изнутри. У женщин выпадали волосы, портились зубы, появлялись язвы, страдала нервная система. Повышенная тревожность, вспышки агрессии, депрессии и срывы воспринимались как «женская хрупкость» — хотя на деле причиной часто была косметика.

Тем не менее, сулема оставалась в ходу ещё долгие десятилетия. Желание выглядеть безупречно — особенно в мире, где красота была социальной валютой — перевешивало страх перед последствиями. Идеальная кожа стоила рассудка.

Мышьяк — яд, который подмешивали в суп родственникам

Мышьяк был по-настоящему универсальным ядом в Средневековой Европе и эпоху Возрождения. Он не имел ни вкуса, ни запаха, ни цвета, растворялся в еде и напитках, не оставляя следов. Симптомы отравления — тошнота, слабость, расстройство желудка — легко списывались на обычную болезнь. Всё это делало его идеальным оружием в придворных интригах и семейных конфликтах.

В Италии и Франции мышьяк даже получил прозвище «наследственный порошок» — настолько часто его применяли в борьбе за титулы, имущество и влияние. Отравление становилось почти безнаказанным способом избавиться от неудобного родственника или надоевшего супруга.

Особую репутацию мышьяку обеспечила семья Борджиа. По свидетельствам современников, члены этого клана не гнушались ядами при решении политических и личных задач. Их мастерство обращения с мышьяком обросло легендами — и на века закрепило за ядом образ коварства, утончённой жестокости и власти, скрытой за вежливой улыбкой.

Квасцы — средневековый индикатор ядов

Квасцы — соли алюминия и калия — были хорошо известны средневековым аптекарям, врачам и алхимикам. Их использовали не только в лечении и косметике, но и как простейший «тест» на наличие яда. Как отмечает Элина Стоянова, если добавить квасцы в пищу или напиток, содержащие мышьяк, происходила химическая реакция: изменялся цвет, выпадал осадок. Для эпохи, где яд часто служил орудием убийства, это открытие было почти революционным.

Но ирония в том, что сами квасцы не были безобидными. Их применяли в ранозаживляющих мазях, отбеливающих составах и антиперспирантах — и при регулярном использовании они вызывали раздражение, повреждение кожи, сухость и воспаления. Вещество, способное защитить от отравления, само при этом постепенно отравляло тело.

Борьба с ядом, пишет Стоянова, в Средние века редко была однозначной. Часто приходилось выбирать меньшее из зол — или просто надеяться, что доза окажется не смертельной.

Кантаридин — средневековая «шпанская мушка»

Кантаридин — ядовитое вещество, которое получают из жуков-нарывников — был известен ещё со времён античности и описан в Materia Medica, энциклопедии Диоскорида. Но в Средневековой Европе интерес к нему вспыхнул с новой силой — прежде всего из-за слухов о его свойствах афродизиака. Именно так родилась «шпанская мушка» — средство, которое якобы пробуждало страсть, но на деле нередко приводило к тяжёлым отравлениям.

Как пишет Элина Стоянова, кантаридин применяли и в медицинских целях — в мазях и пластырях против язв, подагры, ревматизма. Но средство действовало грубо: вызывало сильные ожоги, раздражение мочеполовой системы, а в случае передозировки — судороги, внутренние кровотечения и смерть.

Особую популярность «мушке» обеспечила репутация тайного оружия аристократии. Её добавляли в напитки, чтобы «разжечь страсть» — или, наоборот, ослабить здоровье неудобного соперника. Магия, любовь и яд — всё это соединялось в одном порошке.