Легальная жизнь по вызову: за и против
«Ночные бабочки», «представительницы старейшей в мире профессии» — у секс-работниц есть множество народных имён, а их труд часто открыто порицается обществом. В онлайн-кинотеатре KION вышли первые эпизоды продолжения сериала «Жизнь по вызову», поэтому мы разбираемся с экспертами и представителями индустрии в устройстве российского секс-бизнеса.
«Если коротко о причинах: деньги, свобода, эксперименты, адреналин»
Татьяна родилась в многодетной семье, ее мать одна воспитывала восемь детей и работала сиделкой у пожилых людей. Поэтому для нее вопрос денег всегда был особо острым, она уже с детства думала, как себя обеспечить. В похожем положении была Polina VOGUE: своего отца она никогда не видела, ее родили вне брака. Отец ушел из семьи девушки, когда ей был один год. «Было тяжело, мама тянула нас одна, денег все время не хватало. Но недостатка любви я не чувствовала. Старшие сестры были всегда со мной, помогали мне во всем» — рассказывает женщина. Истории Татьяны и Polina могут показаться типичными, но вывести четкий портрет секс-работницы очень тяжело. Официальная судебная статистика, конечно же, не учитывает факт коррупции в полиции, а широкие социологические исследования секс-работы осложняются из-за криминализации «проституции» (термин «секс-работа» был утвержден в 2005 году на Всемирном съезде секс-работников в Брюсселе, он позволяет избежать негативных коннотаций слова «проституция» — MAXIM) в России не проводятся. По оценкам главы движения за права секс-работниц «Серебряная роза» Ирины Масловой в России трудятся около 3 миллионов человек в индустрии, и это цифра не снижается уже множество лет. Изменилось место поиска клиентов (стало меньше «уличных» девушек), а также в середине 2010-х годов было несколько волн эмиграции секс-работников из стран СНГ.
Доцент кафедры криминалистики МГУ, кандидат юридических наук Евгения Крюкова также уточняет, что сейчас рамки секс-работы сильно расширились: «Она включает в себя веб-взаимодействие, общение, сопровождение, интим-переписку, обмен фото и видеоматериалами, что не подпадает под классическое определение „проституции“». При анализе статистики привлечения лиц к ответственности за правонарушения Крюкова пришла к выводу, что дела о «проституции» сложно доказуемы из-за неточностей в законодательном регулировании.
Она обращает внимание на статистику применения норм административного и уголовного кодексов. У статьи «Занятие проституцией» (6.11. КоАП РФ) в 2022 году был 20% рост по сравнению с 2021 годом (4510 дел против 3609) «Занятие проституцией», получили штраф в итоге 3 398 человек. Со статьей «Организация занятия проституцией» цифры поменьше: 2022 году было осуждено всего 309 человек и только остальные 27 сели в тюрьму. Ирина Маслова объясняет такой дисбаланс коррупцией и халатностью работы полиции: намного проще поймать за нелегальным трудом женщину, чем раскрывать деятельность салонов и борделей.
Также по наблюдениям Крюковой «…значительное место (в секс-индустрии) заняли молодые мужчины. Часть из них рассматривают ее как дополнительный заработок, „разовый труд“, чтобы накопить на отдых, закрыть долг, купить что-то ценное».
Итоговый портрет секс-работника максимально расплывчатый: возраст от 18 до 40 лет, у большинства есть семья (ребенок и/или родители), на финансовом обеспечении кроме себя еще пара человек, половина получила только среднее образование и имеют вредные привычки.
«Я буквально взяла ноутбук и забила в интернете “Работа для девушек. Эскорт. Москва”»
Даяна — мать-одиночка и элитная секс-работница, выросшая в обычной среднестатистической семье. Она приехала в Москву с пятью тысячью рублей в кармане и без каких-либо знаний об индустрии. Сначала Даяна работала в пятикомнатной квартире-салоне. В типичном борделе на вершине стоит сутенер-владелец, под ним «мамочка», держащая связь с администратором, еще ниже диспетчеры, отвечающие на звонки и общающиеся с клиентами.
Даяна жила в квартире вместе с администратором: «Мы ей сдавали все деньги кроме допов (прим.: дополнительной платы), и она относила их „мамочке“». В салоне Даяны была одна душевая, поэтому было важно, чтобы мужчины не пересекались друг с другом, в перерывах девушки по расписанию убирались. «Через 6 дней нас „накрыли“: наш администратор села на 3–4 месяца в СИЗО, так как она по своему незнанию оказалась в преступной группировке. Потом ее депортировали в Украину» — рассказывает Даяна. Затем Даяна недолго искала клиентов в гостинице «Космос» и затем начала работать только на себя — на это есть много причин.
Дело не только в деньгах, которыми в салоне секс-работник должен делиться. При работе на кого-то у человека нет возможности выбирать клиента, на встречу может прийти агрессивная личность в алкогольном или наркотическом опьянении, не понимающий правил индустрии. Почти все опрошенные секс-работницы переживали опыт сексуализированного, физического и психологического насилия, чаще всего оно происходило в салонах, заграничных турах и при взаимодействии с менеджерами.
Работа на себя позволяет проверить клиента: созвониться с ним и попросить предоплату, сразу говорящую о серьезных намерениях собеседника. Даяна, пережившая опыт психологического насилия, использует приложение Getcontact, сайт NumBuster! и боты в Telegram для проверки обладателя номера. Помогает солидарность с коллегами: женщины просят присмотреть друг за другом, если кто-то из них встречается с новым клиентом. Некоторые (например, эскортница Polina VOGUE) нанимают личную охрану и устанавливают в рабочих квартирах тревожные кнопки.
Секс-работникам пришлось создать комьюнити взаимопомощи, потому что они не могут обратиться за помощью к полиции при возникновении конфликтных ситуаций. Криминалист Евгения Крюкова подтверждает, что секс-работницы обращаются в органы защиты крайне редко, только если преступление никак не касается их деятельности: «Опасаются чрезмерного внимания к своей биографии, бюрократической волокиты, оспаривания показаний».
В разговоре о ментальном здоровье психолог Алена Ал-Ас уточняет, что в секс-индустрии часто нарушаются личные границы, это может привести к тому, что работник будет постоянно находиться в стрессе и рано или поздно получит посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). В общении с секс-работницами психологи сначала выясняют, есть ли у пациента ПТСР.
«Если есть, необходимо снимать его симптоматику, а это дело не одного сеанса. Затем нужно плавно раскручивать клубок, и сеанс за сеансом выяснять, что толкнуло женщину зарабатывать именно таким образом, с чем она столкнулась в детстве или юности, из-за чего самостоятельно стерла свои же личные границы и интимность превратила в публичность» — говорит Ал-Ас. По ее же мнению секс-работницы гламуризируют свою деятельность в качестве защитной реакции, помогающей скрыть травмы и справиться с осуждением общества.
«Я не проститутка, я человек, дискриминировать меня никто не имеет права»
Вне рабочего времени Даяна занимается просветительством, организовывает тренинги и группы взаимопомощи для секс-работниц. Однажды она столкнулась с прямой дискриминацией, когда хотела снять зал для мероприятия, сотрудники спросили тему лекции и после ответа сказали, что информацию надо передать руководству и «подумать».
Вопросы легализации секс-работы вызывают споры на нескольких фронтах. Против легализации также выступают феминистки и активистки, видящие секс-работу фактом эксплуатации женщины патриархатом, они предпочитают слову «проститутация» термин «проституирование».
Психолог Алена Ал-Ас также против легализации, по ее словам: «В нашей стране подобных разговоров быть не может, пока у абсолютно любой женщина есть высокий шанс стать объектом насилия. Российское общество пока не готово к адекватному восприятию труда, связанного с сексом».
Правозащитница Ирина Маслова также считает, что для легализации между государством и секс-работниками должен состояться здоровый разговор, потому что нельзя требовать от людей чего-то, не предлагая им ничего взамен. При государственном контроле получается сложная этическая ситуация, где правительство при помощи налогов наживается на труде людей, находящихся в состоянии нужды. Маслова борется за декриминализацию секс-работы, которая позволит избежать полицейского насилия и систематической дискриминации.
Криминалист Евгения Крюкова считает, что с коррупцией можно бороться методом независимого прокурорского надзора и системы общественного контроля. По ее мнению: «Легализация проконтролирует финансовое и налоговое обеспечение, медицинские услуги и безопасность здоровья людей, их труд будет учитываться для расчета пенсий и другого». Но Крюкова скептически относится к легализации из-за влияния на общество: «Как показывает нам опыт Нидерландов, за годы легализации размеры “проституции” выросли на 25%, а также резко увеличилось число несовершеннолетних, вовлеченных в этот бизнес».
Опрошенные секс-работницы высказались не только за декриминализацию их труда, но и за создание центров поддержки. Даяна поделилась, что желает больше времени уделять социальной деятельности: «Осознание того, что тебе получилось чью-то жизнь сделать лучше, ни с чем не сравнить».
Татьяна тепло высказывается о солидарности в индустрии, где женщины готовы помогать друг другу в сложных ситуациях. Она тоже хотела бы, чтобы на официальном уровне существовали поддерживающие секс-работников организации.
Polina VOGUE активно выступает именно за легализацию секс-работы. По ее мнению: «Легализация „проституции“ уберет предвзятое отношения к секс-работникам. Официальная регистрация, права и обязанности, применяемые исключительно в этой сфере, и конечно же защита государства позволит не скрывать секс-работникам свою профессию от людей и сделает ее более безопасной».
Свежие комментарии